Пушкин был в Тирасполе более 10 раз

Наступала пора золотой осени. 

Рощи и сады приоделись в свои лучшие наряды. Вновь зазеленели поля. Приветливое солнце дарило несказанное тепло. И на душе было легко и свободно.

 

    Именно в такую пору в наши края въехал опальный поэт Александр Пушкин. Рядом с ним, неотлучно, дремал его верный дядька Никита Козлов. Ему было уже за 40. Так что он в два раза был старше молодого барина.

 

    Почтовые медленно тянулись по Почтовой улице Тирасполя, мимо дома №20, мимо Срединной крепости. Она занимала довольно большое пространство между почтовым трактом и Днестром, но не производила особого впечатления. А что же это за дом на Почтовой?

 

    Тираспольские исследователи, участники международной научной пушкинской конференции «Бессарабская весна», проходившей в Доме-музее А. С. Пушкина в Кишиневе с 1993 года, не раз говорили о том, что под этим номером на Почтовой (затем – Покровская, ныне – 25 Октября) стоит дом корпусного генерала И. В. Сабанеева. Таким он и вошел в мой фундаментальный двухтомник-летопись «В стране сей отдаленной…», изданный в 1999 году.

 

    В эти дни в Тирасполе много пишут об этом доме, полагая, что тут жил майор П. П. Липранди – брат известного подполковника И. П. Липранди. Но важно учитывать, что, если жил здесь генерал Сабанеев с супругой, то он снимал весь дом, а если его адъютант П. П. Липранди – то тот, по традиции, мог снимать только одну комнату. В том и или другом случае дом мог принадлежать генералу или кому-то еще. Но главное, тут, действительно, мог гостить, ночевать опальный Пушкин. Он часто видел дом. Но об этом разговор впереди.

 

Проезды, остановки Пушкина в Тирасполе. От «Кавказа» до «Онегина»

 

    Впервые Пушкин появился в этих местах 20 сентября 1820 года, когда на почтовых отправился из Одессы в Кишинев – к новому месту пребывания наместника Бессарабии генерал-лейтенанта И. Н. Инзова.

 

    В тот же день поэт был в районе Тирасполя и заночевал, очевидно, близ Днестра, на одной из почтовых станций. Утром, 21 сентября, проследовал через Бендеры на Кишинев. В его дорожном чемодане было много разных рукописей, над которыми он работал на Кавказе, в Крыму. Главная из них – поэма «Кавказ», будущий «Кавказский пленник».

 

    15 ноября 1820 года поэт с Никитой, в сопровождении братьев Давыдовых, отправился из Кишинева в Каменку через Дубоссары, откуда вернулся в Кишинев, через Тирасполь, в первых числах марта 1821 года. В дорожном чемодане была уже почти законченная поэма «Кавказский пленник».

 

    Не ранее 10 мая 1821 года, через Тирасполь, поэт проследовал в Одессу. И не позднее 25 мая вернулся в Кишинев, через Тирасполь, с написанным в Одессе эпилогом к поэме «Кавказский пленник».

 

    14-23декабря 1821 года, через Бендеры, поэт совершил большое путешествие по южной Бессарабии в сопровождении подполковника И. П. Липранди. Вернулся с программным посланием «К Овидию».

 

    В ноябре-декабре 1822 года он тайно, через Дубоссары и Каменку, проследовал в Киев, дабы разузнать о судьбе томившегося в Тираспольской крепости майора В. Ф. Раевского и отстраненного от дивизии генерала М. Ф. Орлова. Вернулся также тайно, тем же почтовым трактом по Приднестровью.

 

    В конце апреля 1823 года Пушкин, через Тирасполь, проехал в Одессу. Через Тирасполь вернулся в Кишинев до 9 мая. В тот же день в Кишиневе написал первые две онегинские строфы романа в стихах «Евгений Онегин». Возможно, сочинил их по дороге в Кишинев.

 

    2 июля 1823 года Пушкин вновь отправился в Одессу через Тирасполь. В его дорожном чемодане было уже 16 онегинских строф первой главы романа в стихах. Это, примерно, одна треть главы. В Одессе Пушкин переходит под начальство графа М. С. Воронцова, нового наместника Бессарабии.

 

   До 26 июля поэт, через Тирасполь, возвращается в Кишинев, дабы с Никитой окончательно перебраться в Одессу. И 9 августа они отбывают из Кишинева, опять через Тирасполь, в Одессу. Дорожный чемодан поэта переполнен рукописями и письмами.

 

«В Тирасполе… остановились у брата моего»

 

    В Одессе Пушкин заканчивает писать первую, а потом и вторую главы романа в стихах. Начинает третью главу и тут же – поэму «Цыганы». С рукописями этих сочинений он 17-19 января 1824 года совершает поездку в Бессарабию. Об этой поездке сохранились подробные воспоминания подполковника И. П. Липранди.

«Около четырех часов пополудни мы были уже в Тирасполе и остановились у брата моего. Несмотря на все желание Пушкина тотчас же ехать в Бендеры, до которых оставалось десять верст, я не мог сделать того, ибо, по обыкновению, имел поручение от графа к И. В. Сабанееву. Я приглашал с собой Пушкина, который переменил уже мнение о Сабанееве, как это скажу в другом месте, но он ленился почиститься. Это, однако же, не помогло ему: когда Иван Васильевич спросил меня, где брат? – и получил в ответ, что он остался дома с Пушкиным, то тотчас был послан ординарец за ними. Пушкин не раскаивался в этом посещении, был весел, разговорчив даже до болтовни и очень понравился Пулхерии Яковлевне, жене Сабанеева. После ужина, в 11 часов, мы ушли. Простое обращение Сабанеева, его умный разговор сделали впечатление на Пушкина, и когда мы рассказали ему первый брак Сабанеева, то он сделался для него, как выразился, “лицом очень интересным”».

 

Это было 17 января, а 18-го они отправились в Бендеры. Утром 19 января Пушкин, переночевав в Тирасполе у П. П. Липранди, выехал в Одессу.

 

    «На другой день, в восемь часов утра, взяв с собой брата, мы отправились в Бендеры и через полтора часа были уже у Бароцци…

    Недели через две я должен был опять ехать в Одессу. В Тирасполе узнал, что Пушкин, возвращаясь из Бендер, после тщетной попытки отыскать могилу Мазепы и ханские дворцы с фонтанами в Каушанах, хотел продолжать путь ночью, и только внезапный холодный дождь заставил его отдохнуть, с тем чтобы назавтра выехать со светом; но трехсуточная усталость и умственное напряжение погрузили его в крепкий сон. Когда он проснулся, брат мой был уже у Сабанеева и, возвратясь, нашел Пушкина готовым к отъезду. Но предложение видеться с В. Ф. Раевским, на что Сабанеев, знавший их близкое знакомство, сам выразил согласие, Пушкин решительно отвергнул, объявивши, что в этот день, к известному часу, ему неотменно надо быть в Одессе.

 

    По приезде моем в сию последнюю, через полчаса, я был уже с Пушкиным, потому, как замечено мною выше, всегда останавливался в клубном доме Отона, где поселился и Александр Сергеевич.

 

   На вопрос мой, почему он не повидался с Раевским, когда ему было предложено самим корпусным командиром, – Пушкин, как мне показалось, будто бы несколько был озадачен моим вопросом и стал оправдываться тем, что он спешил, и кончил полным признанием, что в его положении ему нельзя было воспользоваться этим предложением, хотя он был убежден, что оно сделано было Сабанеевым с искренним желанием доставить ему и Раевскому удовольствие, но что немец Вахтен не упустил бы сообщить этого свидания в Тульчин, “а там много усерднейших, которые поспешат сделать то же в Петербург”, – и пр. Я переменил разговор, видя, что куплеты “Певца в темнице” были главной причиной отказа, и находил, что Пушкин поступил благоразумно: ибо Раевский не воздержался бы от сильных выражений, что, при коменданте или при дежурном, было бы очень неловко, и, как заключил я во время разговора, Александр Сергеевич принимал это в соображение».

 

«…мы рассказали ему первый брак Сабанеева»

 

    О чем речь? Предполагается, что в основу повести «Метель» Пушкин положил историю, рассказанную ему в Тирасполе о любви Сабанеева и Пульхерии Яковлевны. Генерал стал прототипом полковника Бурмина.

 

     Когда-то Сабанеев увидел невесту в молдавском селе у церкви. Она ему сразу приглянулась. Он окружил место солдатами и сам встал на место жениха. Потом оказалось, что невеста – это Пульхерия.

 

    Пульхерия Яковлевна была дочерью бендерского священника Борецкого. Сабанеев женился на ней без венчания, так как отбил ее у законного мужа – Шиповского, военного врача корпусного госпиталя в Тирасполе. Сабанеев позаботился о переводе Шиповского в другой корпус. Дело не дошло до суда только потому, что сама Шиповская, с детьми, у всех на глазах ушла к Сабанееву.

 

«…не повидался с Раевским»

 

   Подполковник И. П. Липранди прав в своих рассуждениях о том, почему Пушкин, находясь у Тираспольской крепости и имея позволение генерала Сабанеева, не повидался с майором В. Ф. Раевским, томившимся в ее застенках.

 

   Еще в Кишиневе поэт подслушал разговор Сабанеева с Инзовым. Генерал настаивал на немедленном аресте Раевского. Поэт бросился к майору и предупредил его.

 

   28 марта 1822 года Раевский отправил из крепости послание «К друзьям в Кишиневе», адресованное во многом Пушкину.

 

Итак, я здесь… за стражей я.

Дойдут ли звуки из темницы

Моей расстроенной цевницы

Туда, где вы, мои друзья?..

 

   Пушкин несколько раз принимался за ответ другу.

 

Не даром ты ко мне воззвал

Из глубины глухой темницы…

  

   «Не тем горжусь я, мой певец…»

 

    «Ты прав, мой друг, – напрасно я презрел…»

 

   Но в те годы Пушкин уже сам был под строжайшим присмотром полиции. И ответы его так и остались в черновиках. Пушкин вернулся к декабристам только в десятой главе «Евгения Онегина». Но и тогда он часть главы зашифровал и сохранил, а весь текст этой главы предал огню. И поныне пушкинисты ломают головы над тем, что оставил поэт зашифрованным.

  

«….а я отправился с Пушкиным в Тирасполь»

 

   Последние проезды Пушкина через Тирасполь относятся к марту 1824 года.

12-13 марта поэт, через Тирасполь, следует в Кишинев, где в последний раз проводит две недели. С ним масонская тетрадь, в которой он продолжает писать третью главу «Онегина» и поэму «Цыганы». В Кишиневе он создает «Письмо Татьяны к Онегину» и с ним возвращается, через Тирасполь, в Одессу.

 

    Об этом сохранились воспоминания прапорщика Генштаба Федора Лугинина. Именно Лугинин 27 марта провожал поэта до самого Тирасполя. Там они остановились у крепости. Обнялись на прощание. Лугинин пошел в крепость для обследования и операции в госпитале. А Пушкин с Никитой Козловым отправился в Одессу. За городом поэт оглянулся и вздохнул.

 

Память

 

   Что из сказанного следует? А то, что Пушкин совершил через Тирасполь, Бендеры, Дубоссары, Каменку и Приднестровье 17 поездок. 13 раз он был в Тирасполе.

 

    Об этом и напоминают горожанам сохранившийся дом № 20 на бывшей Почтовой улице, где, по легенде, Пушкин забыл курительную трубку на конторке, останки Срединной крепости да картина «Ужин в Тирасполе 17 января 1824 года».

 

   Заслуженный художник Приднестровья Василий Рудяга в соавторстве с исследователем Н. Ю. Тюряевым запечатлели на картине генерала Сабанеева, его супругу Пульхерию Яковлевну, братьев Ивана и Павла Петровичей Липранди и Пушкина. И что читает им поэт? – Возможно, главы из «Онегина», отрывок из «Цыган»…

 

    По глубокому убеждению автора этих строк, в Тирасполе давно уже должны действовать и литературный музей, возможно, в доме №20, и музей декабристов.

Виктор Кушниренко, пушкинист

  


 

На снимках:

С картиной «Ужин в Тирасполе 17 января 1824 года».

Памятник А. С. Пушкину.

Дом на бывшей Почтовой, №20.

Новости на Блoкнoт-Молдова