Cлужба Данзаса в Бессарабии и его общение с опальным Пушкиным пребывают в забвении

Новая для вас страница пушкинистики.

По сей день мы почти ничего не знаем о службе Константина Данзаса в Бендерской крепости. Не знаем мы ничего и о его командировках в Кишинев по делам службы, о его пребывании в Кишиневе и общении с Пушкиным, кишиневскими друзьями поэта. Почему? По всему, и Пушкин, и Данзас тщательно скрывали свое общение в Бессарабии. Скрывали после трагической дуэли Пушкина с Дантесом в январе 1837 года, когда Данзас был секундантом поэта, смертельно раненного на Черной речке. Но почему?

Им надо было, чтобы все, особенно Николай I и его окружение, уверовали в то, что Данзас стал секундантом поэта совершенно случайно. Просто-де Пушкин увидел своего лицейского товарища и, не посвящая его в обстоятельства и суть дела, получил его согласие быть секундантом. На самом деле, их тесно связывала Бессарабия, и поэт предупредил Данзаса «о готовящейся дуэли» за день до трагедии.

Судьба Данзаса после роковой дуэли

Около 6 часов вечера 27 января 1837 года раненного на дуэли поэта привезли домой в карете барона Геккерна. По дороге поэт «начал подозревать опасность своей раны». Он напомнил Данзасу о двух дуэлях – в Петербурге со Щербачевым, который погиб, будучи ранен так же, как и Пушкин, и дуэль с Зубовым в Кишиневе, где противники примирились.

В 9-м часу вечера приехал доктор Арендт и заключил: «Штука скверная, он умрет». Поэт обратился к Арендту: «Попросите Государя, чтобы он меня простил, просите за Данзаса, он мне брат, он невинен, я схватил его на улице».

Между тем, умирающий Пушкин позвал Данзаса, «продиктовал ему все свои долги, на которые не было ни векселей, ни заемных писем, и подписал записку». Поэт снял с руки кольцо с бирюзой и отдал его Данзасу на память. Константин сказал, что «готов отомстить за него тому, кто его поразил». Поэт возразил: «Нет, нет – мир, мир…».

Около полуночи Арендт принес письмо от царя. Но в нем не было ни слова о Данзасе. 28-го Арендт приехал опять без известий о судьбе Данзаса. Пушкин с трудом произнес: «Жду царского слова, чтоб умереть спокойно». Жуковский бросился к царю, стал просить от имени Пушкина за Данзаса. – «Я не могу переменить законного порядка…». И тут же император приказал Жуковскому после смерти поэта опечатать все его бумаги.

В 7-м часу вечера Пушкин заметил Данзасу, все время находившемуся при нем: «Как жаль, что нет теперь здесь Пущина и Малиновского. Мне легче было бы умирать». Перед этим поэт испытывал такие сильные мучения, что припрятал пистолеты под одеялом. Данзас заметил и пистолеты отобрал. Пушкин признался, что желал застрелиться.

После кончины Пушкина император отказал жене поэта дозволить Данзасу сопровождать тело мужа до могилы, так как Данзаса следует предать суду. Тогда Натали попросила царя не наказывать слишком строго секунданта Пушкина.

Данзас был арестован и предан военному суду. Его приговорили к повешению. Затем все пошло как в других «подобных» случаях. Суд окончательно решил: «Вменив ему, Данзасу, в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости два месяца и после того обратить по-прежнему на службу». 19 мая 1837 года Данзас был отпущен на свободу. Служил в Петербурге, потом – на Кавказе.

У Данзаса могла быть более суровой судьба. Но император и судьи знали лишь о том, что Данзас и Пушкин – лицейские товарищи, встреча их в Петербурге случайна. Они и не подозревали о том, о чем можно говорить в наши дни.

О чем умалчивали Пушкин и Данзас после дуэли

В 1817 году Данзас был выпущен по низшему разряду офицером в армию (а не в гвардию), состоял прапорщиком Инженерного корпуса. С 1819 – подпоручик. Позднее перешел в пионерный батальон и поручиком отбыл в Бендерскую крепость, где располагались 3-й и 5-й пионерные батальоны. Это было не позднее 1820 года. Там служил до 1827 года.

Часто наведывался в Кишинев, встречался со ссыльным Пушкиным. По запискам В. Ф. Раевского: «Данзас Константин Карлович (товарищ и секундант Пушкина), с которым познакомил меня Пушкин в Кишиневе». По воспоминаниям И. П. Липранди: «Во время пребывания Пушкина Данзас был поручиком пионерного батальона, квартировавшего в Бендерах. Данзас бывал в Кишиневе, где Пушкин с ним видался; сверх сего еще с поручиком Политковским (ныне г. л.), которого Пушкин особенно уважал». Об этом же в 1822 году писал в своем дневнике военный топограф, друг Пушкина, прапорщик квартирмейстерской части Генштаба Ф. Н. Лугинин, с которым в Кишиневе Данзас подробно беседовал обо всех пионерных батальонах в армии.

По дневнику Лугинина, во 2-й армии тогда был только один батальон из всех 11-ти. Действительно, 5-й пионерный батальон был сформирован 11 января 1816 года для 5-го корпуса. В него входили 1 саперная и 2 пионерных роты. С 31 января 1817 года он стал называться 6-м пионерным батальоном. В том же году был расквартирован в Бендерах и в Кишиневе. Служивший тогда в нем в Бендерской крепости поручик Данзас и стал появляться, как минимум, с 1822 года в Кишиневе. В том году началось реформирование саперных и пионерных батальонов. Очевидно, Данзас имел к этому отношение. Переправы через Днестр были не только в Бендерах, но и у Дубоссар, Криулян, Вадул-луй-Водэ. 22 апреля 1822 года в батальон поступили понтоны (6-я понтонная рота). Знамя же ему было пожаловано 22 февраля 1828 года, когда начиналась русско-турецкая война. А 3-й саперный батальон был сформирован только 21 февраля 1823 года как пионерный батальон Отдельного Литовского корпуса. В батальон входили 1 саперная и 2 пионерных роты. 27 февраля 1823 года к нему причислили понтоны (8-я понтонная рота). С 14 августа 1823 года это был уже 9-й пионерный батальон, а с 19 сентября 1823 года Литовский пионерный батальон, с 25 октября 1829 года Литовский саперный батальон.

Судя по дневнику Лугинина, Данзас чувствовал себя в Кишиневе, как дома. В тот день, 4 июня 1822 года, Лугинин вспоминал, что с утра сходил в митрополию к обедне, где было много народа, «видел там Пушкина», своего командира в мундире – полковника С. И. Корниловича. После обедни епископ Димитрий говорил «довольно плохую речь». А когда Лугинин вышел из церкви, то к нему подошел «один пионерный офицер», который тоже был в церкви. Он спрашивал об Вельтмане. Познакомились. Оказалось, что Данзас был в Тульчине, при учебной батальоне в Клебани, и «знал многих из наших», т. е. квартирмейстеров – военных топографов. Вечером Лугинин пошел смотреть фейерверк и опять встретился с Данзасом, который и рассказал ему обо всех 11 пионерных батальонах, один из которых располагался во 2-й армии, где он и служил. Рассказал и о том, чем они все занимаются. «Начавшийся фейерверк прервал наши разговоры, он пошел туда, а я нехотя пошел – домой». 25 марта 1824 года, когда опальный Пушкин в последний раз находился в Кишиневе и общался с Лугининым, Е. А. Энгельгардт получил от Матюшкина письмо Данзаса с приложенным «Бахчисарайским фонтаном» Пушкина.

В Кишиневе Данзас был знаком с Еленой Гартинг, сестрой молдавского господаря Михаила Стурдзы, женой генерал-майора, гражданского губернатора Бессарабии И. М. Гартинга. После развода с мужем Елена жила в Кишиневе одна, открыто. Ее посещал опальный А. С. Пушкин. С ней связана одна из помет Пушкина в Кишиневе от 31 марта 1821 года, а также дневниковая запись о посещении «прекрасной гречанки» от 2 апреля того же года. Бывавший в Кишиневе К. К. Данзас утверждал, что она жила свободно и принимала его, Данзаса, в своей ванной. Он же говорил, что в ее доме проживала та самая «прелестная гречанка», которую и воспел Пушкин.

Вполне возможно, что Данзас появлялся в Кишиневе по делам службы с 1820 года. Дело в том, что при работе над материалами о переправе в Парканах установлено, что ее в связи с войной с Наполеоном срочно укрепляли с 1812 года. Тогда она была изъята у Г. Казимира и передана военному ведомству. К двум бывшим паромам Казимира в 1815 году добавили новый паром из Криулян, а в 1820 году – еще один из Дубоссар. Последний был выкуплен Попечительным комитетом И. Н. Инзова и передан Парканской колонии. Так что у Данзаса были причины находиться не только в Кишиневе с 1820 года, но и в Криулянах, Вадул-луй-Водэ, Дубоссарах. Все эти переправы находились на Днестре, близ Кишинева. Эти места и ныне играют важную роль в нашей жизни.

С февраля 1827 года Данзас - штабс-капитан Отдельного Кавказского корпуса. В 1826-1828 годах участвовал в походах против «персиан». Храбро сражался не только на Кавказе, но и в ходе Русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Принимал участие во всех главных сражениях, получил чин капитана. Был в сражениях при Фальчи, осаде Браилова, где получил ранение пулей в плечо, раздробившей кость, при Кулевче, под Шумлою, при взятии штурмом лагеря Кипраниди, при переходе через Балканы, при взятии крепости Айдолы, городов Сливно и Адрианополь. В июне 1828 года Константин Данзас был отмечен золотой полусаблей «За храбрость». С тех пор держал левую руку на перевязи. В 1833 года он - адъютант директора строительного департамента по морской части. В 1835 году награжден бриллиантовым перстнем.

С 1838 года Данзас - подполковник Петербургской инженерной команды, через два месяца был переведен командиром Тенгинского пехотного полка на Кавказе. В 1839 году был помощником генерала Н. Н. Раевского-младшего, возводившего форты Черноморской береговой линии. Там встретился и подружился с братом А. С. Пушкина Львом. В 1840 году по его ходатайству к нему был зачислен М. Ю. Лермонтов. В 1844 году в распоряжении командующего войсками Финляндии. С 1856 года - чиновник по особым поручениям при Петербургской комиссариатской комиссии. Сватался к вдове Павла Нащокина Вере Александровне, но получил отказ. В 1857 года вышел в отставку в чине генерал-майора. Умер в бедности, без семьи, на руках племянницы, дочери брата Бориса, которого Пушкин знал, как и всю семью Данзасов. Был лютеранином, но похоронен в Петербурге на Выборгском католическом кладбище. В 1936 году прах был перенесен на Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры. Там установлен памятник.

В 1863 году опубликованы воспоминания Данзаса о дуэли, записанные его другом А. Аммосовым. По обмолвкам секунданта, на стороне Геккерна и Дантеса был граф Бенкендорф, не любивший поэта. По мнению Данзаса, из-за этого дуэль и не остановили, послали жандармов, будто бы по ошибке, в Екатерингоф. Данзас отклонил предложение Дантеса скрыть участие секунданта в дуэли, но согласился везти раненого Пушкина в карете Геккерна. Некоторые исследовали неоправданно обвинили Данзаса в том, что он не осмотрел одежды Дантеса и допустил предумышленное убийство Пушкина, так как Дантес был в кольчуге (или кирасе). Обвиняли его и в том, что на место дуэли не был приглашен врач. Данзас был саркастичен, это постоянно мешало ему в служебной карьере.

Упомянут Пушкиным в стихотворении «19 октября» (1825). Данзас ошибочно считал, что стихотворение «Христос воскрес, моя Ревекка», написанное Пушкиным 12 апреля 1821 года, посвящено дочери содержателя трактира в Кишиневе. На самом деле, оно связано с Марией Эйхфельдт, в которую был тогда безответно влюблен поэт. 4 июля 1822 года с Данзасом подружился в Кишиневе прапорщик Ф. Н. Лугинин. В том же году Данзас часто видит полковника И. П. Липранди уединенным на городском кладбище, у богатой часовни, где покоилась недавно умершая жена Липранди. Он хорошо знал Смаранду Богдан – мать Марии Балш, в которую был влюблен Пушкин, помещика Петра Маврогени и его жену Роксандру Стурдзу, близкого друга поэта Тудора Крупенского, владельца городского клуба Фукса, где поэт повздорил с полковником Старовым, и пр. Все это свидетельствует о том, что Данзас часто бывал в Кишиневе, знал город и многих друзей Пушкина.

Племянница Данзаса бережно хранила редчайшие вещи из пушкинской коллекции своего дяди: посмертную маску поэта работы С. И. Гальберга, бюст поэта скульптора И. Витали, копии последнего письма Пушкина к барону Геккерну, портреты его ближайших друзей.

По воспоминаниям Данзаса, Пушкин «напомнил также Данзасу и о своей прежней дуэли в Кишиневе с Зубовым». «Напомнил» – значит, об этой дуэли Данзас знал еще в период их пребывания в Кишиневе в годы Южной ссылки поэта, встреч в Кишиневе и Бендерах. И, зная Данзаса так же хорошо, как Данзас Пушкина, поэт подарил ему кольцо со своей руки на память. Вопрос о дуэли Данзаса с Дантесом был закрыт навсегда при живом Пушкине. Но и Данзас, зная Пушкина, уберег его от самоубийства – «взял у него пистолеты» в часы невыносимых страданий и отчаянья. Такие детали опровергают мнение, что «Данзас не принадлежал к его кругу и поэтому меньше, чем кто-нибудь другой, мог сделать для предотвращения дуэли». Следует верить словам Данзаса: «Оставить его в сем положении показалось мне невозможным, я решился принять на себя обязанность секунданта». Данзас остался верен и чести подполковника, и «лицейскому братству», о котором они вспоминали в час смерти.  

Правда в том, что в условиях следствия, дабы не усложнять свою судьбу и память о Пушкине, Данзас предпочел намеренно умолчать о многом, что их связывало и сближало всю жизнь, в том числе и в Бессарабии.

Недавно глава международной ассоциации дружбы и сотрудничества «Молдова-Россия» Юрий Максимов рассказал о желании установить в Бендерской крепости бюст Пушкину. Я тогда предложил в Бендерской крепости воздвигнуть композицию «Пушкин и Данзас». Думаю, это было бы прекрасным памятником, достойным нашей памяти о Пушкине и Данзасе.

Виктор Кушниренко, пушкинист, специально для «Блокнот Молдова»  

«Блокнот Молдова» предлагает подписаться на наш телеграм-канал https://t.me/bloknotmd - все новости в одном месте.