Последнее свидание Пушкина с Тирасполем на Днестре

Это произошло 200 лет назад –  27 марта 1824 года. 

Опальный поэт возвращался обратно в Одессу после двухнедельного прощания с Кишиневом и близкими друзьями. В его дорожном чемодане была масонская тетрадь с начатыми в Одессе поэмой «Цыганы» и третьей главой романа в стихах «Евгений Онегин». Для этой главы романа в Кишиневе поэт создал ныне знаменитое  «Письмо Татьяны к Онегину».

 

    Впервые Пушкин увидел Тирасполь 20 сентября 1820 года, следуя в Кишинев, к новому месту пребывания наместника Бессарабии генерал-лейтенанта Н. И. Инзова, при завершении краткого пребывания с семейством генерала от кавалерии Н. Н. Раевского-старшего на Кавказе и в Крыму. Тогда поэт не обратил особого внимания на Днестр, который к осени так сильно обмелел, что местами парому было трудно переправлять путников на бессарабский  берег.

 

    За эти годы поэт 13 раз посетил Тирасполь. Удивительно, но он никогда не следовал через это место без новых рукописей: то были черновая рукопись новой поэмы «Кавказ», ее эпилог, первые строфы романа в стихах «Евгений Онегин» да первые главы романа, законченные поэмы «Кавказский пленник», «Гавриилиада», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан» и множество стихов. Некоторые из них уже были опубликованы в журналах, альманахах того времени. А еще было немало книг, из которых вырастала личная библиотека Пушкина. И все это в дорожных сундуках, бережно уложенных верным дядькой Никитой Козловым. С ним поэт не расставался ни в одной из поездок.

 

   Накануне, 26 марта, вечером, в Кишинев прибыл новый начальник Бессарабской военно-топографической съемки полковник квартирмейстерской части Генштаба Е. В. фон Руге. На следующий день прапорщик Генштаба Ф. Н. Лугинин пометил в дневнике: «27. Все поехали к Руге, а я отправился с Пушкиным в Тирасполь».

 

    Федор Лугинин был из московских дворян, в 17 лет от роду окончил Муравьевское училище колонновожатых и был направлен на съемку в Кишинев, где сразу же подружился с опальным Пушкиным. И не просто подружился, а вызвался быть его секундантом при дуэли с Толстым-американцем.

 

  27 марта 1824 года – четверг, канун Вербного воскресенья. Все зеленело на молдавской земле и превращалось под лучами теплого солнца в чарующий ковер. Распускались ивы. В домах топили печи, пекли пасхальные куличи, рисовали пестрые крашенки. Из холодных погребов доставали лучшее вино.

 

   А вот и Бендеры. У въезда в город, на горе, близ самой крепости, почтовая станция. Отсюда все видно как на ладони. В поэме «Полтава» Пушкин вспомнит этот прекрасный бессарабский уголок.

  

В стране –  где мельниц ряд крылатый
Оградой мирной обступил
Бендер пустынные раскаты,
Где бродят буйволы рогаты
Вокруг воинственных могил, –
Останки разоренной сени,
Три углубленные в земле
И мхом поросшие ступени
Гласят о шведском короле…

 

    У Бендерской крепости и Днестра закончились холмы. Далее – степь да степь.

 

   Но до нее надо еще добраться, а это не так просто. Вырвавшийся из ледяного плена Днестр вышел из невысоких берегов, залил пустынные луга, сады и огороды.

 

   Но ледяные, помутневшие воды уже поуспокоились. Люди смело перемещаются на лодках, ловят рыбу. Спокойнее и на переправе.

 

   Паром медленно нес путников к парканскому берегу. Пушкин в последний раз оглянулся на бессарабский берег с грозной крепостью. Взглянул, вздохнул и благодарно улыбнулся.

 

   Все оказалось не столь страшным, как это было в сентябрьские дни 1820 года, когда он, царский пленник, оказался тут впервые.

 

    Пять лет прошло…  Хвала Господу, что на этой благословенной земле меня не покидало вдохновение. Чемоданы полны рукописей. Есть с чем возвращаться в суровый град Петра. Есть чем радовать друзей и читателей. То-то еще будет…  

 

   В Тирасполе путников первой встречает не столь грозная, как в Бендерах или в Аккермане, но внушительная крепость.

 

   Тут размещается штаб 6-го корпуса 2-й армии, во главе которого стоит генерал от инфантерии И. В. Сабанеев. И именно он, еще в 1822 году, арестовал в Кишиневе майора В. Ф. Раевского и все грозит ему жестокой расправой в здешних казематах. Сабанеев возглавляет Военно-судебную комиссию по делу В. Ф. Раевского.  Но Раевский держится стойко.

 

Когда ж дойдет до вас, о други,

Сей голос потаенной муки,

Сей звук встревоженной мечты?

Против врагов и клеветы

Я не прошу у вас защиты:

Враги, презрением убиты,

Иссохнут сами, как трава.

Но вот последние слова:

Скажите от меня О[рлов]у,

Что я судьбу мою сурову

С терпеньем мраморным сносил,

Нигде себе не изменил

И в дни убийственныя жизни

Немрачен был, как день весной,

И даже мыслью и душой

Отвергнул право укоризны.

 

    Дай Бог ему выстоять…

 

   У крепости почтовые остановились. Пушкин обнял Лугинина, и они простились. Федор пошел в крепость. Там, в корпусном госпитале, ему должны сделать операцию.  Проводив юного, но верного друга долгим взглядом, Пушкин вновь  вздохнул о Раевском… Если бы не хитрая лиса Сабанеев, он непременно бы свиделся с Раевским, обнял бы друга… Если бы…

 

    28 марта 1824 года Пушкин был в Одессе. И в тот же день новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов отправил начальнику штаба 2-й армии генерал-адъютанту П. Д. Киселеву письмо: «Я говорил здесь с людьми, желающими добра Пушкину, и результат тот, что я напишу Нессельроде, чтобы просить его перевести Пушкина в другое место. Здесь слишком много народа и особенно людей, которые льстят его самолюбию, поощряя его глупостями, причиняющими ему много зла. Летом будет еще многолюднее, и Пушкин, вместо того, чтобы учиться и работать, еще более собьется с пути. Так как мне не в чем его упрекнуть, кроме праздности, я дам о нем хороший отзыв Нессельроде и попрошу его быть к нему благосклонным. Но было бы лучше для самого Пушкина, я думаю, не оставаться в Одессе».

 

   Вот почему прощание опального Пушкина с Тирасполем было столь осторожным и кратким.

 

   29 марта, в ночь, прапорщик Лугинин возвратился из Тирасполя в Кишинев. На следующий день он «являлся Руге и узнал решительно, что не остаемся в Кишиневе». Съемкой тогда была охвачена вся Бессарабия. В январе 1825 года Лугинин получил отпуск и в начале апреля в Москве праздновал свое производство в подпоручики. В этом чине он продолжил дальнейшую службу в Бессарабии.

 

   В 1826 году А. Ф. Вельтман возглавил съемки Бессарабии, и вскоре был отмечен званием штабс-капитана, должностью старшего адъютанта штаба 2-й армии. Именно в этот период появился  черновик, а потом беловик его «Послания к друзьям». В нем есть такие строки:

 

Как вдруг раздался громкий глас:

[Друзья, послушайте приказ]

«Имею честь поздравить вас,

Фонтон, Лугинин, Львов, Иванов, –

За чистую отделку планов

Вам благодарность. Вот приказ».

 

Виктор Кушниренко, пушкинист     Новости на Блoкнoт-Молдова