Скончался ветеран Великой Отечественной войны Петр Рудягин

Фронтовик Петр Тимофеевич Рудягин скончался в Кишиневе в возрасте 95 лет.

– Петра Тимофеевича Рудягина больше на этом свете нет. Дядя умер вчера вечером в реанимации Института неврологии. Родным сообщили только сегодня утром. Однако уверена, было сделано всё возможное, - написала в соцсетях племянница Петра Рудягина, поэт, председатель Ассоциации русских писателей Олеся Рудягина.

Пётр Рудягин родился 12 июля 1925 года в станице Сергиевская Кореновского района Краснодарского края во многодетной семье. Во время войны, в 17 лет убежал из станицы к партизанам. Отряду было поручено увести с Северного Кавказа табуны элитных лошадей в Азербайджан. С ноября 1943 года - в действующей армии прошёл всю войну. Победу встретил в Праге. Был в составе соединений Красной Армии, которые после окончания Великой Отечественной войны перебросили на Дальний Восток для войны с Японией, участвовал в переходе через Большой Хинганский хребет. Окончил юридический факультет Одесского университета, стоял у основания юридической кафедры Молдавского государственного университета. Полковник милиции, много лет преподавал в кишинёвской Школе милиции, автор учебников по криминалистике. Был судьёй Ленинского района Кишинева.

На портале «Я помню» есть объемное интервью с Петром Рудягиным, некоторые фрагменты которого мы хотим привести здесь:

– Нас бросили добивать окруженную под Корсунь-Шевченковским немецкую группировку. Как я уже потом узнал, что именно на нашем участке у села Рубаный Мост, что под Уманью фашисты стремились прорвать кольцо окружения, но мы стояли насмерть. И 5 марта 1944 года, когда после ожесточенных боев мы начали преследовать немцев, меня ранило. На этот раз тяжело. Мы побежали вперед по сырому пахотному полю, на котором местами еще лежал снег. Бежать по нему было очень трудно, ноги вязли в грязи. К тому же от пасмурного утра и, особенно от едкого дыма была очень плохая видимость. В наших рядах рвались мины и свистели пули. Курсанты падали и сразу поднимались в горячке боя не замечая ранения. Но многие и многие падали и уже не вставали…

Сначала меня ударило в сапог - боль страшная. Я нагнулся, вытащил горячий осколок из подошвы, отбросил его и побежал дальше. И когда уже просматривались первые дома села, сильнейший удар вдруг свалил меня на землю. Боль дикая, я что-то кричал… И первое впечатление какое. Я ведь парень сельский и видел, как режут, например, быков. У них при этом кровь из вены вырывается прямо со свистом, и также было и у меня. Я услышал характерное шипение и увидел, как сквозь разорванную штанину на левой ноге резвой струей льется кровь, образуя противную пену. Даже увидел разбитые кости своего колена… Ко мне подполз паренек, ординарец командира роты и закричал: "Петя, Петя, прячься в окоп", потому что продолжался сильный обстрел. Я свалился в какой-то окопчик и очнулся только тогда, когда меня вместе с другими раненными везли на подводе взмыленные лошади. Но лучше бы я оставался в забытьи… Ведь тогда по дороге мне не пришлось бы увидеть оторванной головы курсанта Околитенко, не увидел бы половины туловища Беседина… Не узнал бы, что погибли многие-многие мои однокурсники по училищу и в том числе мой друг Ваня Аскольский… И особенно я бы о чем хотел сказать. Сейчас люди часто плохо представляют себе, что скрывается за столь обычными и избитыми на первый взгляд словами - "был ранен". Конечно, ранения бывают и легкими, но за тяжелыми всегда стоят тяжелейшие физические муки и моральные страдания… Ведь рана дает о себе знать всю жизнь, и особенно гнетет в старости, поэтому не зря в войну ввели специальные нашивки за ранения. Они стали своеобразным знаком отличия, но теперь об этом мало кто помнит и знает.

– Помню, во время боев в Вене мы бежали по улице и вдруг наткнулись на "сорокопятку", рядом с которой лежал убитый солдат. Заскакиваем в проход во двор, а там уже много наших солдат скопилось. "В чем дело?" Оказывается, там стояла вышка, с которой по нам немцы вели очень плотный огонь и не давали продвигаться дальше. Какой-то лейтенант спросил: "Кто умеет стрелять из пушки?", так из всей массы солдат только я и вызвался… Никто больше не хотел, потому что у нее щит очень низкий. А я умел с этой пушкой обращаться, потому что нас очень хорошо обучали в училище. Подобрался под огнем к пушке, правда, еще несколько человек мне помогли. Первый снаряд - мимо, второй - мимо, а третий как дал, так они все и полетели оттуда… Но вообще я и не считал сколько мне пришлось убивать, и даже не хочу об этом вспоминать…

– (В мирное время) В ноябре 1952 года меня избрали судьей 1-го участка Ленинского района Кишинева. Участок достался хлопотный - самый центр города, в том числе и рынок. Но я справлялся, и очень малое количество моих приговоров потом вышестоящая инстанция отменила - а это главный показатель в работе судьи. Что интересно, в то время народными заседателями у меня работали ставшие потом очень известными у нас в Молдавии артистами - Нелли Каменева, Домника Дариенко, Полина Ботезат, Константин Пырнэу и др. Потом меня назначили председателем этого суда - тогда эта должность называлась старший судья. Четыре раза переизбирался.

Редакция "Блокнот Молдова" приносит искренние соболезнования родным и близким Петра Тимофеевича Рудягина.

Подготовил Михаил Генчу

«Блокнот Молдова» предлагает подписаться на наш телеграм-канал https://t.me/bloknotmd - все новости в одном месте.